"Господи! Путь наш меж камней и терний, Путь наш во мраке. Ты, Свет Невечерний, Нас осияй!" (А.С. Хомяков, "Вечерняя песня")
Просветление сердца, обретение внутренней гармонии, стремление к светлому, чистому и прекрасному... Естественное желание помрачённой грехом души – просветлеть, обрести внутренний свет и жить в лучах, по выражению Алексея Хомякова, «сияния Солнца Святого». Духовные болезни поражают современное общество настолько стремительно, что становится не просто грустно, а «мучительно больно». Наблюдая за процессом деморализации современной культуры, мыслящие люди испытывают то, что некогда переживал, беспокоясь за свой народ, великий апостол христианства: "Великая для меня печаль и непрестанное мучение сердцу моему... за братьев моих, родных мне по плоти...».
Собственно говоря, болезни души и духа сопровождают человечество издавна. Помрачение сердца и ума, сон души, власть тьмы... В своём стихотворении «Наш век», Федор Тютчев поставил точный диагноз духовному организму России 19-го века. По меткому выражению поэта, русский человек «безверием палим и иссушен»; его душа «сознает свою погибель... жаждет веры... но о ней не просит»:
Не плоть, а дух растлился в наши дни,
И человек отчаянно тоскует...
Он к свету рвётся из ночной тени...
В творчестве другого русского поэта, Александра Блока, мы находим строки, в которых звучит уже не только пессимизм. Признавая плачевное состояние своей души, поэт в молитве обращается к Богу:
Полна усталого томленья,
Душа замолкла, не поёт.
Пошли Господь, успокоенье
И очищенье от забот.
Освобождение от «власти тьмы и мрака», обретение Света – возможны в любые времена... Образованный русский офицер, юрист и поэт Александр Солодовников, встретился с божественным Светом «за колючей проволокой». Когда в России произошла кровавая революция (1917), Солодовников не примкнул ни к одному из политических лагерей. К тому времени он уже успел разочароваться и в политике, и в самих политиках... Находясь в состоянии разочарования, его измученная душа искала смысл жизни. Его душе нужен был настоящий Свет, от живой Звезды. От красной звезды революционеров на него веяло мраком и смертью, ужасом и безысходностью... Более того, ему было дано увидеть весь ужас происходящего в стране. «Затмение духовного Солнца» привело к тому, что в движение пришли силы тьмы... И в своем стихотворении «Звезда войны» (1917),Солодовников ставит смертельный диагноз состоянию России того времени:
Кровавая светит звезда...
Исполнилась адская плутня.
И тонут в крови города...
А затем, вдруг обращает взор на состояние своей души и честно признается сам себе: «А у меня «струящее зной, любви не вместившее сердце». Оказавшись в тюремной камере (1919), поэт начинает переосмысливать свою жизнь. «За стеной высокой» он обращает свой взор к Небу. В благоговении он ищет Солнце Правды, в лучах которого исцеление его души. «Тоской просветлённое сердце» - позднее напишет он о своём пробуждении от духовного сна... Именно в тюремной камере произошло духовное просветление души Солодовникова. Подобно разбойнику на кресте, в глубоком смирении, он обращается ко Христу:
Я ношусь облетевшим листом
По долине безрадостно снежной...
Помяни меня в Царстве Твоём,
Иисусе печальный и нежный.
Вспомнив лик свой младенческий прежний,
Мне бы вновь заструиться теплом...
Иисусе печальный и нежный,
Помяни меня в Царстве Твоём.
Православные старцы называли Свет Божий – Невечерним, Незаходящим. Григорий Палама писал о том, что «есть Свет, невещественный... Он превышает не только чувства, но и силу ума... Тьма остаётся, но она вся пронизана Светом, Божиим Светом... Свет во тьме светит...». Озарение помрачённого марксизмом сердца отца Сергия Булгакова – потрясающий пример силы Света Невечернего, Света Исцеляющего. Будущий философ и богослов родился в конце девятнадцатого века, в семье священника. Он стал профессором и учёным, увлекался марксизмом. Однако, в 1918 г., неожиданно для многих Булгаков обращается в христианство. Более того – бывший марксист принимает священство. В 1922 г. - правительство обвиняет его во враждебном отношении к советскому режиму и высылает из России. В условиях иммиграции отец Сергий Булгаков пишет книгу и называет ее «Свет Невечерний». В этой книге он вспоминает о своём духовном преображении - о личной встрече со Светом Невечерним:
«Мне шёл 24-й год... уже почти десять лет в душе моей была подорвана вера... после бурных кризисов и сомнений, внутри воцарилась религиозная пустота... от светлого детства оставались лишь поэтические грёзы... О, как страшен этот сон души... Одновременно с умственным ростом и научным развитием, душа неудержимо и незаметно погружалась в липкую тину самодовольства, самоуважения, пошлости. В ней воцарялись какие-то серые сумерки, по мере того, как все более потухал свет Божий...
Вечерело... я внимал откровению природы... И вдруг в тот час моя душа заволновалась, зарадовалась, задрожала душа: а если есть... если не ложь, не маска, не смерть, но Он, благой и любящий Отец, Его риза, Его любовь... А если... мои детские, святые чувства... если мои отроческие горения и слезы, сладость молитвы, чистота моя детская, мною осмеянная, оплёванная, загаженная, если все это правда... Закат догорел. Стемнело. И все погасло в душе моей... Бог тихо постучал в моё сердце, и оно расслышало этот стук, дрогнуло, но не раскрылось... И Бог отошёл. И после этого я стал опять мелок, гадок и пошл...
Проходило время и Булгаков, все еще терзаемый сомнениями и душевной тоской, оказывается в Дрездене, в знаменитой картинной галерее. Его взор привлекает картина Рафаэля: «И там мне глянули в душу очи Марии с Предвечным Младенцем... В очах Младенца была безмерная сила чистоты и прозорливой жертвенности... вещая жертвенность виделась в недетски мудрых очах Младенца. Они знают, что ждёт Их, на что Они обречены, и вольно грядут Себя отдать, совершить волю Пославшего: Она "принять орудие в сердце". Он Голгофу... Все было ясно, все стало примирённым, исполненным звенящей радости. Сердце готово было разорваться от блаженства... Свет светился... Откровение любви говорило мне об ином мире, мною утраченном... Я не помнил себя, голова у меня кружилась, из глаз текли радостные и вместе горькие слезы, а с ними на сердце таял лёд, и разрешался какой-то жизненный узел. Это не было эстетическое волнение, нет, это была встреча...».
Да, для Булгакова – это была встреча со Светом, встреча с Богом. Свет Невечерний осветил мрак его души и привёл в церковь. Вышедши из храма Света Незаходимого Булгаков обрёл смысл жизни. Люди, наблюдавшие за переменами в его жизни говорили: «Господь явился, Бог пришёл в жизнь этого человека...». Пришёл Бог, а с Ним пришло и просветление...
Часть вторая
«Как ни старались люди... изуродовать ту землю, на которой они жались... - весна была весною... Солнце грело, трава, оживая, росла и зеленела везде... Веселы были и растения, и птицы, и насекомые, и дети... ". Провозглашением торжества света над тьмою, жизни над смертью, аккордами победы - начинает свой роман «Воскресение» Лев Толстой. Жить бы и наслаждаться в животворной и светлой атмосфере весны! Нам бы так хотелось, чтобы мажорные слова оптимизма не омрачились минорными, мрачными тонами жизни. Однако реалии – есть реалии; и, часто, они не столь радужны, как бы нам хотелось. Поэтому, воспевая гимн всему живому, светлому и чистому, писатель сразу же рисует контрастную картину темных устремлений падшего человечества, заражённого грехом. "Но люди - большие, взрослые люди - не переставали обманывать и мучать себя и друг друга. Люди считали, что священно и важно не это весеннее утро, не эта красота мира Божия, данная для блага всех существ, располагающая к миру, согласию и любви, а священно и важно то, что они сами выдумали, чтобы властвовать друг над другом".
Ослеплённые грехом «дети ночи» блуждают в потёмках духовных лабиринтов и поныне. И порой действительно кажется, что впереди лишь сплошная безнадёжность, пустота и мрак... Но, к счастью, даже средь ночного мрака, для всех смятенных и безнадёжно слабых звучит Благая Весть о Свете Невечернем. Дмитрий Мережковский называл этот свет Солнцем Завета, лучи которого расточают духовную тьму и приносят светлую жизнь. Священное Писание говорит нам о Солнце Правды - в лучах которого исцеление; об истинном, просвещающем Свете: «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его... Свет истинный, который просвещает всякого человека, приходящего в мир» (Иоанна 1:5, 9).
В русской литературе немало примеров, иллюстрирующих возрождающую силу Божественного Света. В частности - рассказ Достоевского «Сон смешного человека». Эта потрясающая по своей духовной значимости история, в некотором смысле может считаться духовной притчей об обретении светлой жизни. Гениальный русский писатель с присущей ему глубиной мысли, тонко чувствуя человеческую душу – представляет вниманию читателей судьбу молодого человека, которого все считают смешным и не воспринимают всерьёз. «Смешной человек» потерял веру, разочаровался в жизни и оказался в состоянии тяжелейшего душевного потрясения. Ночь души затянулась для него и он превратился в изувеченного духовного раба. По описанию Достоевского можно сделать вывод, что «смешной человек» вобрал в себя всю безнадёжность мира, весь пессимизм узников темницы...
Однажды, «смешной человек» увидел необыкновенный сон; сон – откровение. Пред его взором предстал идеальный, светлый и радостный мир, в котором не было места злу и неправде, зависти и ревности, греху и нечистоте. Ночное видение настолько сильно потрясло сознание безымянного героя Достоевского, что он, выражаясь образно, «восстал из праха». Более того, «смешной человек» полюбил жизнь и начал проповедовать истину о светлом, гармоничном бытии. Свет Невечерний просветил его помрачённое сердце и, как тонко заметил Достоевский, с этого времени «смешного человека» стали называть по-другому - сумасшедшим. Так нередко происходит с познавшими истину; с теми, кто последовал за Христом и обрёл «свет жизни» внутри себя. Это правда, что настоящие христиане, в некотором смысле, «не от мира сего»... Однако «смешной человек» даже и не сердился на тех, кто его оскорблял и унижал. Он смотрел на них с любовью, грустью и сожалением. Подражая Христу, он «скорбел об ожесточении их сердец», об их духовном невежестве. Ему было «грустно потому, что они не знают истины...».
Люди не знающие истины, помрачённые сердцем... Как странно они мыслят, как безбожно они живут. Возвращаясь к роману «Воскресение», мы находим в нем описание типичного парадокса общественного сознания. Лев Толстой пишет о князе Нехлюдове, что когда он «думал, читал, говорил о Боге, о правде, о богатстве и бедности, - все окружающие его считали это неуместным и отчасти смешным... когда же он читал романы, рассказывал скабрёзные анекдоты, ездил во французский театр на смешные водевили и весело пересказывал их, - все хвалили и поощряли его. Когда он считал нужным умерять свои потребности и носил старую шинель и не пил вина, все считали это странностью... Когда он был девственником и хотел остаться таким до женитьбы, то родные боялись за его здоровье, и даже мать не огорчилась, а скорее обрадовалась, когда узнала, что он стал настоящим мужчиной и отбил какую-то французскую даму у своего товарища". Таков стиль мышления людей не знающих истины. Как написано в Библии, они «зло называют добром, и добро злом, тьму почитают светом, и свет тьмою, горькое почитают сладким, и сладкое горьким!» (Исаия 5:20).
До озарения Свыше у героя Достоевского все шло своим чередом - школа, университет, перспективы жизни... Но вспоминая о своей молодости, «смешной человек» с горечью признавал плачевное состояние своей души: «Я всегда был так горд, что ни за что и никогда не хотел никому в этом признаться. Гордость эта росла во мне с годами...». Писатель неслучайно выделяет гордость, как страшный порок, как смертельную болезнь. Именно гордость постепенно и приводила душу «смешного человека» к духовному падению. Самоуверенность, надменность, высокомерие, тщеславие, гонористость – все эти качества разрушают отношения, губят семьи, погружают души в демонический омут. А ведь это совсем нелегко – ползти с высоко поднятой головой. Куда уж здесь до полётов души...
Молодой Пушкин, в стихотворении «В начале жизни школу помню я», отметил три кумира-демона, которые расхищали его «младую душу» - демон гордости, демон жестокости и демон нечистоты. Они прельщали его душу, увлекали сознание лживой и «волшебною красой». Сладострастные и сомнительные идеалы завладели юным сердцем поэта и оно потускнело. «Безвестных наслаждений ранний голод меня терзал – уныние и лень меня сковали... Средь отроков я молча целый день бродил угрюмый...», - честно признавался русский поэт. И наверное неслучайно, после обращения к Богу, современный поэт Лев Болеславский, написал: «О смирении и простоте забывал я в гордыне насмешливой. Вот он я, Иисусе Христе. Сыне Божий помилуй мя грешного». Чтобы произнести подобные слова молитвы-покаянной, герою рассказа Достоевского еще предстоял длинный, мучительный путь к Свету...
Порой и мы очень похожи на «смешного человека»! Нередко, лишь «в минуту жизни трудную» человек начинает прозревать и по-настоящему дорожить такими качествами как смирение, скромность и простота. Известный колумбийский писатель, Габриэль Маркес, перед своей смертью написал прощальное письмо к своим читателям: «Если бы Господь Бог даровал мне еще немного жизни... Я бы ценил вещи не по их стоимости, а по их значимости... Я бы одевался просто, жил бы скромно, поднимался бы с первыми лучами солнца... Я заковал бы свою ненависть в лед... Только перед смертью я понял, что человек имеет право взглянуть на другого сверху вниз, лишь когда он должен помочь ему встать на ноги...». К сожалению, только перед смертью многие люди начинают прозревать и понимать главное...
У «смешного человека» Достоевского были и другие душевные болезни за которые ему было стыдно. «О, как я страдал в моем отрочестве о том, что я не выдержу и вдруг как-нибудь признаюсь сам о своих ужасных качествах своим друзьям, близким...». Его еще осуждала совесть, он еще не потерял чувства стыда. Однако, шло время и постепенно наш герой начал привыкать к двойной жизни. Голос совести перестал тревожить его душу и он «стал немного спокойнее». Результат сознательного подавления голоса совести не заставил себя ждать – «в душе моей нарастала страшная тоска», - признавался «смешной человек». Затем, наступил кризис сознания - его постигло страшное убеждение, что «на свете везде все равно... мне было все равно».
Этот вывих сознания, это заблуждение привело к тому, что нашего героя постиг смертельный недуг равнодушия к жизни. Вирус апатии и безразличия ко всем и ко всему заразил и помрачил сознание «смешного человека». Он потерял вкус к жизни, она ему опротивела. Фактически, сам того не осознавая, он «принял» гражданство «державы смерти». Как говорит Писание, «...и вот тьма, горе, и свет померк в облаках» (Исаия 5:30).
В своём творчестве Лермонтов признавался, что и он некогда «потерял звезду свою». И с потерей этой таинственной «звезды», поэт потерял смысл жизни; «он все с ней потерял: Без дум, без чувств среди долин он тень следов ее искал»:
«Гляжу на будущность с боязнью,
Гляжу на прошлое с тоской
И, как преступник перед казнью,
Ищу кругом души родной...
Придет ли ангел избавленья
Сказать мне жизни назначенье,
Молчу и жду...».
Это правда, что “унылый дух сушит кости”, а «весёлое сердце благотворно, как рвачество». Нет сомнений и в том, что “человек с двоящимися мыслями не твёрд во всех путях своих”. Ибо, “что город разрушенный, без стен, то человек, не владеющий духом своим». Обо всем этом можно прочитать в Библии...
Жизнь «смешного человека» проходила во мраке. Впереди – безысходность, небытие... Именно таким он представлял финал своей судьбы. «Это было в мрачный, самый мрачный вечер, какой только может быть. Я возвращался тогда домой... Дождь лил весь день, и это был самый холодный и мрачный дождь, какой-то даже грозный дождь... началась страшная сырость... Небо было ужасно тёмное... бездонные черные пятна...». Вчитываясь в эти строки, начинаешь понимать, что настоящий дождь «шел» в душе этого несчастного человека. Виктор Цой озвучил эту истину в своих песнях: «Но попробуй спастись от дождя, если он внутри... День вызывает меня на бой. Я чувствую, закрывая глаза: Весь мир идет на меня войной... Перемен требуют наши сердца.
Перемен требуют наши сердца, Перемен требуют наши глаза. В нашем смехе, и в наших слезах, и в пульсации вен – перемен! Мы ждем перемен». Люди очень похожи друг на друга... Гордость привела «смешного человека» к падению. Разочаровавшись в своей «мрачной» жизни, он принял ужасное решение – уйти в «небытие». Для этого у него уже был приготовлен револьвер. Два месяца душевных пыток, борьбы и мучений. Духи тьмы – торжествовали. Это было «время власти тьмы».
Подобное мучительное состояние сердца, сон души, сердечные тревоги переживали многие люди. Так, в произведениях того же Пушкина можно найти следующие строки: «В унынье часто помышлял он о юности своей, утраченной в бесплодных днях… горькие кипели в сердце чувства... в пылу восторгов скоротечных, в бесплодном вихре суеты, о, много расточил сокровищ он сердечных за недоступные мечты". Пушкин жалел о "коварных стремленьях преступной юности своей, о самолюбивых мечтах, утехах юности безумной":
Я содрогаюсь, сердцу больно,
Мне стыдно идолов моих.
К чему, несчастный, я стремился?
Я вижу в праздности, в неистовых пирах,
В безумстве гибельной свободы,
В неволе, в бедности, в изгнании, в степях
Мои утраченные годы...
Дар напрасный, дар случайный, Жизнь, зачем ты мне дана?
Иль зачем судьбою тайной Ты на казнь осуждена?
Цели нет передо мною: Сердце пусто, празден ум,
И томит меня тоскою Однозвучный жизни шум.
К сожалению, и в наши дни многие люди живут как «дети подземелья» - во тьме, в ограниченной перспективе земной, временной жизни. Они ведут образ жизни «в суете и томлении духа», в погоне за призрачными целями, обольщаясь славой, богатством, накопительством, временными греховными удовольствиями, роскошью… Результат такой жизни – разочарование. Ведь только созерцание перспективы вечности помогает нам не тонуть в мелочах повседневной жизни, особенно в греховных мелочах. Страх Божий помогает нам избегать томления духа, устремлять свой взор к горнему миру. Отказываясь и воздерживаясь от суетного и греховного мы обретаем рай сердца, начиная жить во свете божественного водительства. Жизнь в перспективе вечности кардинально изменяет наше отношение ко всему и всем. Ведь мы обретаем Свет Невечерний, мы обретаем Смысл...
Часть третья
"На руинах разбитого храма стонал человек...
«Изгони этот век из меня! Изгони! Изгони!
Отпусти мне грехи! Отпусти...» (Дмитрий Киршин)
Вернёмся к рассказу о «смешном человеке». Возвращаясь поздним вечером домой, усталый и подавленный, на своём пути он встречает маленькую девочку. Эта встреча была неслучайной... «Когда я смотрел на небо, меня вдруг схватила за локоть эта девочка... Девочка была лет восьми, в платочке и в одном платьишке, вся мокрая, но я запомнил особенно ее мокрые разорванные башмаки... Она не плакала, но как-то отрывисто выкрикивала какие-то слова, которые не могла хорошо выговорить, потому что вся дрожала... Она была отчего-то в ужасе и кричала отчаянно: "Мамочка! Мамочка!" Я обернул было к ней лицо, но не сказал ни слова и продолжал идти, но она бежала и дёргала меня, и в голосе ее прозвучал тот звук, который у очень испуганных детей означает отчаяние. Я знаю этот звук... Хоть она и не договаривала слова, но я понял, что ее мать где-то помирает, или что-то там с ними случилось, и она выбежала позвать кого-то, найти что-то, чтоб помочь маме. Но я не пошёл за ней...». Бог часто, «многократно и многообразно», говорит с нашими сердцами через обстоятельства, встречи, переживания. Однако, подобно «смешному человеку», мы не всегда способны «в рабском виде», «в малых сих» узнать Христа...
Возвратившись домой, «смешной человек» «сел, зажёг свечку и стал думать. Рядом, в другой комнате, за перегородкой, продолжался содом... пили водку...». Уставший от такой серой и «мёртвой» жизни, смотря на свой револьвер, наш герой вдруг вспомнил о бедной девочке и почувствовал к ней жалость. «Почему ж я не помог девочке?... Отчего же я вдруг почувствовал, что мне не все равно и я жалею девочку? Я помню, что я ее очень пожалел; до какой-то даже странной боли... Рассуждение текло за рассуждением. Представлялось ясным, что если я человек, и еще не нуль... то живу, а следственно, могу страдать... и ощущать стыд за свои поступки... эта девочка спасла меня... я вдруг и заснул, чего никогда со мной не случалось...».
«Смешному человеку» приснилось, что свершилось то, что он задумал – что он застрелился и что его хоронят; «и вдруг меня в первый раз поражает идея, что ведь я умер, совсем умер.. а между тем чувствую и рассуждаю... И я вдруг воззвал, не голосом, ибо был недвижим, но всем существом моим к властителю всего... - Кто бы ты ни был, но если ты есть и если существует что-нибудь разумнее того, что теперь совершается, то дозволь ему быть и здесь... Я воззвал и смолк... И вот вдруг разверзлась могила моя... я был взят... и мы очутились в пространстве... Я не помню, сколько времени мы неслись... "А, стало быть, есть и за гробом жизнь!" - подумал я...
Сначала я был горд и надменен перед неведомым духовным существом, которое несло меня... но все-таки страх нарастал в моем сердце... Мы неслись... Я ждал чего-то в страшной, измучившей моё сердце тоске. И вдруг какое-то знакомое и в высшей степени зовущее чувство сотрясло меня: я увидел вдруг наше солнце!... Сладкое, зовущее чувство зазвучало восторгом в душе моей: родная сила света, того же, который родил меня, отозвалась в моем сердце и воскресила его, и я ощутил жизнь, прежнюю жизнь, в первый раз... Образ бедной девочки, которую я обидел, промелькнул передо мною...».
«Мы быстро приближались к неведомой планете... спутник мой оставил меня...». И вдруг наш герой увидел иную жизнь во Свете - «казалось, всюду сияло каким-то праздником и великим, святым и достигнутым наконец торжеством... Птички стадами перелетали в воздухе и, не боясь меня, садились мне на плечи и на руки и радостно били меня своими милыми, трепетными крылышками. И наконец, я увидел и узнал людей счастливой земли этой. Они пришли ко мне сами, они окружили меня... Никогда я не видывал на нашей земле такой красоты в человеке. Разве лишь в детях наших, в самые первые годы их возраста... Глаза этих счастливых людей сверкали ясным блеском. Лица их сияли разумом... в словах и голосах этих людей звучала детская радость. О, я тотчас же, при первом взгляде на их лица, понял все, все! Это была земля, не осквернённая грехопадением...
У них была любовь и рождались дети, но никогда я не замечал в них порывов того жестокого сладострастия, которое постигает почти всех на нашей земле... и служит единственным источником почти всех грехов нашего человечества. Они радовались являвшимся у них детям как новым участникам в их блаженстве. Между ними не было ссор и не было ревности, и они не понимали даже, что это значит... У них не было храмов, но у них было какое-то насущное, живое и беспрерывное единение с Целым... по вечерам, отходя ко сну, они любили составлять согласные и стройные хоры. В этих песнях они передавали все ощущения, которые доставил им отходящий день...».
После сновидения, «смешной человек» прозрел. Его темной душе явился светлый мир; этот мир озарил душу несчастного - изнутри... «О, теперь жизни и жизни! Я поднял руки и воззвал к вечной истине; не воззвал, а заплакал; восторг, неизмеримый восторг поднимал все существо мое... Я иду проповедовать, я хочу проповедовать, - что? Истину, ибо я видел ее, видел своими глазами, видел всю ее славу! И вот с тех пор я и проповедую! Кроме того - люблю всех, которые надо мной смеются, больше всех остальных... я видел истину, я видел и знаю, что люди могут быть прекрасны и счастливы... Я не хочу и не могу верить, чтобы зло было нормальным состоянием людей... Надо мной все смеются: "Сон, дескать, видел, бред, галлюцинацию". А между тем так это просто: в один бы день, в один бы час - все бы сразу устроилось! Главное - люби других как себя, вот что главное, и это все, больше ровно ничего не надо: тотчас найдёшь как устроиться... А ту маленькую девочку я отыскал... И пойду! И пойду!».
Я молю Бога, чтобы подобно «смешному человеку» из рассказа Достоевского, «народ, ходящий во тьме увидел свет великий» (Исаия 9:2) - Свет Невечерний, Свет Незаходимый. Мне так хочется, чтобы все усталые, все, по выражению Александра Блока, забывшие радость свою люди, обрели светлую жизнь. Мне так хочется, чтобы для всех «слепых и темных», труждающихся и обретённых просиял божественный Свет с неба и осветил тёмные глубины сердца «детей ночи».
Я искренне верю, что Свет Невечерний просветляет и поныне. Он все еще светит, расточая тьму и мрак; «на живущих в стране тени смертной свет воссияет» (Исаия 9:2). «Придите, и будем ходить во свете Господнем» (Исаия 2:5.), - призывает пророк Исаия. Я верю, что настоящая жизнь - это и есть, по выражению Семена Надсона, «разумное стремленье туда, где вечный свет царит». Литургия Света Невечернего продолжается и поныне в сердцах просветленных.
Иван Лещук, livan@usa.com