Тора спасительная

Офисный клерк тюремной церкви Ларри заметно отличался от других заключенных и, прежде всего, внешне. Седая благообразная борода как у священника, большие голубые глаза и полное отсутствие волос на голове, сутулость и хромота придавали ему вид почтенного старца из Ветхого Завета, хотя ему едва исполнилось пятьдесят пять лет.

Почему из Ветхого? Ну, потому, например, что он носил кипу и цицит (религиозные атрибуты в иудаизме, обязательные для ношения мужчинам с тринадцати лет) и помогал раввину проводить субботние службы. Однако большую часть времени Ларри помогал мне, выполняя разные офисные поручения.

Он почтительно относился ко всем без исключения. Нет, я видел его в гневе, но он всегда умел быстро останавливаться и не доводить дело до конфликта. А конфликтов в тюрьме было немало. И еще, в отличие от многих заключенных, он никогда не жаловался на жизнь.

Однажды, в один из осенних дождливых дней, Ларри зашел ко мне в офис. По его выражению лица было видно, что он не в духе.

– Можно мне посидеть в этом кресле? – спросил он.

Я не возражал, так как в тюремной церкви в это время не было посетителей и, соответственно, не было претендентов на это удобное кожаное гостевое кресло. Ларри начал подробно рассказывать о последних тюремных новостях. Здесь каждый день что-то происходило. Жизнь трех тысяч заключенных и многочисленных сотрудников была полна событий, происшествий, конфликтов, драк и разных сложных ситуаций.

Поделившись последними новостями, он задумался, уставившись в окно. Там на свободе в небе медленно плыли свинцовые тучи, посылая на землю живительную влагу. Пауза затянулась, и я решил ее нарушить.

– Ларри, я давно хотел тебя спросить, как ты сюда попал? Заключение, да еще и пожизненное… Я работал в нескольких тюрьмах, и ты первый еврей, который отбывает пожизненный срок… Расскажешь свою историю? Если хочешь, конечно…

– Почему бы и нет?! – с очень серьезным выражением лица ответил Ларри. – Вам расскажу, хотя обычно я этого не делаю. Всякий раз, рассказывая о себе, мы как бы отрываем кусочек своей души и предлагаем его тому, с кем говорим. От этого мы становимся уязвимыми ровно настолько, насколько мал или велик этот кусочек. Но вам я доверяю…

– Красиво сказано, – я улыбнулся ему в ответ, – но обычно заключенные охотно делятся и рассказывают свои истории. И всякий раз история приобретает определенный оттенок в зависимости от слушателя. В одном случае – они бахвалятся, в другом – давят на жалость или на «существующую в нашем мире несправедливость». Все зависит от собеседника. Разве не так?

– Все так, все так. Вас не проведешь, – уже он улыбнулся мне в ответ.

Я знал официальную информацию по делу Ларри. Но интересно было услышать его версию, так сказать, от первого лица.

Ларри прикрыл дверь с окошком в моем офисе, предварительно повесив на обратной стороне табличку «Не беспокоить!».

– Даже не знаю, с чего начать…

– Начни с самого начала, – предложил я, – например, что заставило тебя пересечь запретную черту в первый раз. Ведь все начинается с первого раза, не так ли?

– Ну да, именно так обычно и происходит. У меня же все началось после того, как я попал в аварию, когда работал дальнобойщиком. Мне раздробило ногу.

Тут он приподнял штанину тюремных шаровар и показал левую ногу, испещренную шрамами от многочисленных операций.

– Здесь внутри много металла, поэтому я давно не летаю на самолетах, – искорки иронии сверкнули в его глазах, – уже двадцать два года, и ни один аэропорт не пропустит меня с таких количеством железа.

Затем он задумался, как бы припоминая детали.

– После аварии я пробыл в госпитале немало дней. Мне сделали несколько операций и назначили небольшую компенсацию по нетрудоспособности. А у меня были жена и двое сыновей. В общем, жить было можно, но при этом финансово было непросто. Пока я лежал в госпитале, я привык к болеутоляющим лекарствам. Но со временем они перестали помогать, а нога сильно болела. Мой сосед посоветовал курить травку как болеутоляющее средство. Поначалу это действительно помогало, но потом я привык и к ней. Захотелось чего-нибудь более «надежного». Попробовал «кристаллы» (метамфетамин). Стало гораздо легче, но денег на них уже не хватало. Тогда этот же сосед предложил подрабатывать сбытом травки. Появились деньги, и я подсел на наркотики. Вроде денег уже должно было бы хватать, но и потребности росли пропорционально доходам. В общем, я начал сбывать не только травку, но и другие наркотики.

Ларри снова замолчал. Теперь он долго смотрел в пол.

– Именно с наркотиков все и началось. Я был хорош в этом деле, и мое благосостояние постепенно росло. В то время на меня уже работали другие наркоторговцы низшего звена. И вот однажды ко мне пришли два моих должника – наркодилеры моего уровня. Они должны были мне деньги, причем немалые. Но вместо того чтобы отдать деньги, они стали угрожать. И это в моем доме! Один из них достал пистолет и, направив на меня, сказал, что я не получу денег.Было поздно, и в доме находился только старший сын. Я очень испугался за него. В то время я всегда ходил с пистолетом. Я выхватил пистолет и выстрелил первым. Выстрел оказался точным. Его товарищ выбежал из дома, и я, погнавшись за ним, еще раз выстрелил. Он скрылся, а выстрелы слышали соседи. Мой сын, а ему было тогда семнадцать лет, уже звонил в полицию, думая, что я в опасности. Через пять минут меня арестовали.

– Да уж, печальная история. Но почему тебе дали пожизненное без права на досрочное освобождение? Ты ведь защищался и был невиновен, если не брать во внимание наркоторговлю.

– Именно, если не брать. Но судья взял во внимание абсолютно все. Я ему не понравился.

– Бывает и так? А как же защита?

– Еще как бывает. Судьи тоже люди. Я взял общественного адвоката, так как на частного не было денег. После ареста у меня конфисковали всю наличку. К тому же я был уверен, что большого срока не будет и суд признает, что я защищался. Это была моя ошибка. Надо было найти деньги. В общем, адвокат не помог, и мне, как говорится, впаяли по полной. Так я оказался в тюрьме самого строгого режима... где мне было нелегко. Белых было мало, и я примкнул к «арийским братьям», иначе не выжил бы. О своем еврейском происхождении я тогда «забыл». По-другому было нельзя. Моя главная цель была выжить и не сойти с ума. Надо было стоять за себя и за «братьев».

В одной из драк мне еще раз сломали ногу. В госпитале я понял, что это все неспроста. Дело в том, что за день до массовой драки я всю ночь думал о моих еврейских корнях и даже попросил Бога о помощи. Я не знал, как молиться, и просто сказал вслух: «Бог, если Ты есть, помоги мне отсюда выбраться!»

И Он помог, правда, по-своему... дело в том, что после этой драки и повторного перелома я стал инвалидом и меня перевели сюда по состоянию здоровья. Сейчас я могу ходить по несколько часов в день, а затем сажусь в инвалидное кресло. Однако здесь гораздо лучше, чем в той тюрьме.

– Ларри, как это все пережила твоя семья, когда ты оказался в тюрьме?

– Моя жена вскоре умерла. Она давно болела. Дети были уже почти самостоятельные, ну и моя мама тогда помогала. Вот месяц тому назад меня посетил старший сын с женой и внуком. Мои дети общаются со мной. Все хорошо.

Ларри замолчал и отвернулся в сторону. Эмоции переполняли его душу, а по щекам катились скупые мужские слезы. Я выдержал паузу и спросил:

– Там, в тюрьме строгого режима, ты вспомнил о своих еврейских корнях... почему только там?

– Дело в том, что мои родители были атеистами, а я никогда не интересовался религией. Мой отец умер, когда мне было двадцать лет, но он никогда не говорил об иудаизме. А мама умерла совсем недавно, просто я никому этого не говорил.

– Мои соболезнования…

Ларри только покачал головой.

– Спасибо... Когда меня перевели сюда, я очень обрадовался. Здесь больше программ и вскоре я узнал, что по пятницам раввин Моше проводит занятия по изучению Торы. Вначале мне было просто любопытно узнать о моих корнях и вере предков. Я начал посещать эту группу, и уже на первом занятии что-то запало в мою душу. Затем, на одном из занятий, я как бы услышал внутренний голос: «Читай Тору, в ней все написано!». Это повторялось несколько раз, и я решил серьезно изучать Тору. Раввин Моше предложил мне встречаться индивидуально, так как я настоящий еврей, ведь моя мама была еврейка. Теперь я открыто практикую мою веру, которую обрел именно здесь. Нас четверо, тех, кто может считаться евреями. Но группу посещают человек пятнадцать. А тогда, в тюрьме строгого режима, я был один. Здесь гораздо лучше, даже в инвалидном кресле.

– Не секрет, что наркотики и здесь пользуются спросом… Как ты решил этот вопрос?

– Поначалу я продолжал принимать, ведь у меня были связи и достать это зелье не было проблемой. Существует масса способов. Но постепенно, по мере изучения Торы и встреч с раввином, я стал уменьшать дозу. Я начал замечать, что всякий раз, читая Тору и другие Писания, мой внутренний голос как бы говорил мне, что я «нечист»! Тогда я попросил раввина помолиться обо мне какой-нибудь особой молитвой. Он это сделал, но мгновенного результата не последовало. Впрочем, дозы уменьшались и уменьшались, хотя я продолжал понемногу «распространять» травку. И вот два года тому назад мы праздновали Йом Киппур, и я постился как положено двадцать пять часов. На следующий день я отдал свою маленькую дозу сокамернику, и больше ничего не принимал и не курил.

– Здорово! А что стало с распространением?

– С этим было сложнее. Еще какое-то время я был, так сказать, в «бизнесе». Пока один клиент не задолжал мне деньги. Все это напомнило мне прошлое, и я решил «завязать». Я простил ему долг. Мои друзья меня не поняли и крутили пальцем у виска, ведь я потерял деньги и немалые по здешним меркам. К тому же все можно было решить. Но к этому времени мои интересы были связаны только с Торой. Я стал изучать иврит, и теперь свободно читаю. Слава Богу, я в порядке.

Мы еще немного поговорили о том о сем. Приближалось время обеда, а обед в тюрьме – дело святое. Ларри начал поглядывать на часы.

– Скоро обед, – задумчиво произнес он.

– Ларри, есть ли надежда на досрочное освобождение?

– Надежда всегда есть. Сейчас новый закон должен выйти и, похоже, я под него подпадаю. В противном случае придется здесь сидеть до конца. Но я очень хотел бы выйти и еще поиграть с внуками.

– А что сейчас? В чем твоя надежда?

– Сейчас моя надежда только в Торе. Она для меня действительно стала спасительной. Появился смысл в моей тюремной жизни. Например, я сейчас провожу служения, когда раввина нет. Помогаю своим собратьям обрести смысл в нашей простой и незамысловатой жизни. Когда-то я подумывал о самоубийстве, но теперь я понял, что жизнь и так коротка. Сейчас каждый день для меня – это подарок от Бога. Иногда я даже чувствую себя счастливым...

Ларри поднялся с кресла и протянул мне руку.

– Я извиняюсь, но мне пора на обед, ведь сегодня будет моя любимая кошерная курица, и я не хочу пропустить эту маленькую радость. Спасибо за общение!

Ларри вышел, а я взял с полки Тору и попробовал ее почитать. Но, увы, мой иврит оставлял желать лучшего. Последний раз я брал в руки Тору еще в университете.

Увы, мне, увы! Или правильнее будет сказать - Азохен Вей!