«Господи, дай мне посеять там, где раздоры – согласие, где заблуждение – истину, где сомнение – веру, где отчаяние – надежду» (Франциск Ассизский)
Хорхе Запата заглянул ко мне в офис и, улыбнувшись, сказал вполголоса:
– А у меня сегодня день рожденья!
– Поздравляю, – ответил я, – заходи, присаживайся. Что же тебе подарить?
– Я бы от шоколадного торта не отказался! Может, несколько чизбургеров? Я давно их не ел.
– Ну, с тортами у нас, как ты знаешь, напряженка. Чизбургеры, стейки и прочую вредную еду не подвезли еще, а вот чувство юмора – это хорошо! Помогает держаться на плаву.
– А можно мне вот эту Библию? Все-таки тридцать лет не каждый день исполняется!
И он показал на подарочную Библию в искусственной кожаной обложке с индексами и комментариями, стоявшую на полке.
Я достал Библию и начал ее подписывать. У меня был еще с десяток таких изданий для особых случаев. В это время Хорхе внимательно осматривал мой небольшой офис, гуляя глазами по книжным полкам с книгами и словарями. Затем он многозначительно посмотрел в потолок и задумчиво, выдерживая паузы, произнес:
– А ведь я только здесь научился многим вещам. И свое среднее образование скоро получу, уже весной, наверное. Библию читаю каждое утро. И, вообще, много чему еще научился. Кстати, когда в следующий раз будет крещение?
– Думаю, что через месяц, другой. Мы скоро начинаем класс. Значит, ты надумал креститься?
– О да, хочу, как вы сказали, быть на правильной стороне.
– Здорово, правильно решил. Запишись у клерка, и я внесу тебя в пропускной список.
– Уже записался.
– Я хочу тебя спросить вот о чем.… До заключения ты ходил в церковь или тебя водили в церковь? Я к тому, что, может, ты уже крещенный? В детстве…
– А-а-а-а-а, как вы говорите, стереотипы… Хорхе Запата, мексиканское происхождение, значит, католик, да?
– Ну да, мысль уловил правильно, – я улыбнулся в ответ.
– Да, я был крещен. Но это даже не мои родители, а бабушка захотела. В последний раз я был в церкви еще в пятилетнем возрасте. После этого уже только здесь…
Он задумчиво смотрел через дверное окно на проповедующего служителя-волонтера. Шла воскресная служба в калифорнийской тюрьме самого строгого режима.
– Что произошло потом? Расскажешь?
– Потом папа нас бросил… Нет, я его не осуждаю, у него были свои причины и терки с мамой. Затем мама начала пить, и, когда мне было уже восемь лет, мы жили на улице в микроавтобусе. Это все, что нам оставил папа. Мы – это мама, я и моя младшая сестра. Она на год младше меня. А на выходные мы ходили в гости к бабушке. Она жила в апартаменте. Там мы мылись, нормально ели, спали и в воскресенье вечером обратно возвращались в наш серый микроавтобус. Мы не могли там находиться в будние дни – менеджер этих апартаментов пригрозил выселить бабуш