Я хотел бы рассмотреть эту тему немного с необычного ракурса и сразу объяснюсь, что имею в виду под богословским ракурсом. Писание очень часто рассматривается, как отдельная часть, подраздел систематического богословия в рамках именно учение об откровении. Однако, если оно рассматривается именно в таком ключе, то очень часто оно теряет свою функцию и более того приобретает размер или вес, когда начинает заслонять собой в некотором смысле даже Бога. Поэтому я бы хотел поместить эту тему авторитета Писания именно в учение о Боге или связать с учением о Боге, Его откровениям. Для простоты хочу весь свой доклад построить вокруг четырех тезисов. Каждый, из которых связан один с другим, последующий развивает предыдущий.
Первый тезис
Авторитет Священного Писания производный от авторитета Триединого Бога, пожелавшего открыться людям в Иисусе Христе, о котором продолжает свидетельствовать Святой Дух.
Убеждения о непререкаемом авторитете Священного Писания в вопросах веры и жизни – это одна из ключевых характеристик евангельских верующих. Это убеждение получило особое развитие в связи с реформацией и тесно связано с последовательной подозрительностью к церковным авторитетам, таким как предание, магистериум, папа или епископы. Считается, что евангельское богословие немыслимо в отрыве от принципа авторитетности Писания, поскольку именно в процессе выявления содержания и значения вопросов веры и практики последнее и решающее слово отводиться именно Библии. Евангельский Богослов Девид Кларк говорит об этом следующее: «Для евангельских христиан фраза «Библейский авторитет» означает, что через Библию и именно через Библию Бог понятно сообщает людям о божественной природе, путях и воле. Так что Библия определяет наши мысли и образ жизни». Т.е. если человек желает получить подлинное авторитетное и полное знание о Боге, Его взаимодействии с человеком, он должен обращаться к Писанию. Следует отметить, что в евангельской среде авторитет Писания нередко становится самодостаточным и в каком-то смысле отрывается от авторитета Бога. Обычно это происходит, когда учение об откровении отделяют от учения о Боге, в котором учение об откровении выполняет свою вспомогательную роль. Именно сбалансированное представление об авторитете Писания отсылает нас к акту Божественного само-откровения. Например, евангельский богослов Бернард Раун в свое время сказал: «В христианстве принципом авторитета является Триединый Бог в само-откровении». Мы видим, что принцип авторитета коренится в Боге. В свою очередь современный библиист Стивен Фулл очень подробно разворачивает туже мысль, показывая так же ее практические импликации. Он говорит следующее: «Христианский Бог – это Троица, чья внутренняя жизнь отражена в милосердной и миролюбивой самоотдачи в сообщении Отца, Сына и Святого Духа. В творении Бог не только желает свободно вызвать к существованию людей, созданных по образу Бога, но так же желает общности с людьми, предлагая им приобщиться к Божественной жизни. Это одновременно и намерение, с которым Бог сотворил, и цель, для которой Он сотворил. Учитывая это, Божья само передача – это важный элемент в установлении общности, которую Бог желает иметь с людьми. Следовательно, Божье само-откровение людям – это одновременно источник и содержание христианского учения об откровении. Откровение прямо зависит от Триединой Сущности Бога и неотделимо от Божьего свободно изъявленного желания общения с людьми. И в свете этого записанный текст Писания является вспомогательным зависимым от идеи откровения, которая напрямую зависит от Триединого Бога». В этой цитате мы видим ясное утверждение, что текст Священного Писания выполняет инструментальную, в каком-то смысле посредническую функцию, отсылая нас к Божественным речевым актам и к само-откровению Триединого Бога, цель которого усовершить нас для участия в общности с Ним и в Его замысле. Если же Писание отрывается от вот этого основания, антологического основания, тогда происходит нечто не совсем правильное. Само Писание обретает некий такой антологический, бытииственный статус. Как отмечает другой богослов Кантрл Смит: «Писание в каком-то смысле подобно языку, культуре или искусству и оно не имеет собственной антологии. Оно не может быть в отрыве от этого динамического процесса восприятия Божественного откровения людьми, взаимодействие между Богом, который открывает Себя людям и их ответа на это». Интересно, что когда мы читаем тексты Священного Писания, то они указывают на опосредованную авторитетность людей, которые передавали Божественное откровение. Например, в Ветхом Завете весть пророков подтверждалась так называемой формулой вестника: «Так говорит Господь» или «Слушайте Слово Господне». Т.е. это означает, что авторитет пророка укоренился не в нем самом, а в том, кто его послал, кто его уполномочил сказать слово. В Новом Завете по своем воскресении Иисус заявляет, что «Ему дана вся власть на небе и на земле» (Мтф.28:18). А апостол Иоанн отсылает нас именно к факту воплощения, а не к фиксации этого откровения в письменной форме. Он говорит о том, что «Слово стало плотью и обитало с нами полное благодати и истины» (Ин.1:14). «И мы видели Славу Его, Славу, как единородного от Отца» (Ин.1:18). Т.е. апостолы говорили о себе, как о свидетелях или очевидцах слова, тем самым показывая, что авторитет их вести коренится опять не в них самих, а в том, что они видели, свидетелями чего являются.
Один из наиболее ярких, на мой взгляд, текстов Писания, который подчеркивает вот эту укорененность откровения в Боге – это текст из послания к Евреям 1:1-2 стих «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле Отцам в пророках в последние дни сии говорил нам в Сыне Своем, Которого и поставил наследником