Сначала я постараюсь передать богословско–контекстуальную перспективу для того, чтобы мы потом могли перейти и обсуждать вопрос, сравнивая постсоветский или славянский контекст с североамериканским, какие разные линзы там используются.
Так как я вырос в разных контекстах, то это конечно и влияет на мое чтение и взгляд на все. Взгляд – это то, что большинство из нас получило. Богословие, большинство переводных текстов, которые существуют сейчас на русском языке - все это в принципе с Запада, можно сказать большинство из Северной Америки. Теология, которую мы находим, она сформирована в контексте западной культуры. Хочу добавить, что в Библии нет чистого богословия без культуры. Не так ли? Всякое богословие в Библии выражается в определенных контекстах и в культуре частично нам вообще-то чужой. Так что контекст уже и богословие завязано в самой Библии. Но то, что мы обычно получаем, как единственное правильное богословие - это западное богословие. Оно выросло в контексте западной культуры и представляется в принципе таким образом, что это единственное правильное богословие, универсальная конструкция, ортодоксальная теология выведена из Библии и она истинна, она теория, и она то, что содержит то учение, которое мы должны передавать. А уже, когда речь идет о других контекстах, мы говорим истина - одна, а применять - вот тут мы можем контекстуализировать. Богословие не контекстуально, а применение может быть контекстуально. Я хотел в начале подчеркнуть, что, уже в Библии Бог представляет себя в контексте, и без контекста нет богословия, и в Библии его нет.
Посмотрим немного дальше то, что мне кажется, было бы более правильным подходом. У нас у всех Библия. Это единственный, авторитетный текст для нас. И когда мы читаем Библию, в нашем контексте хорошо прислушаться к другим контекстам, услышав, как они читают, что они видят в тексте. Это может нам помочь увидеть больше. Большинство из нас находятся или находились в разных контекстах. Появляясь в Северной Америке, мы замечаем, что приходим в новый контекст. И теперь нам приходиться услышать, как они читают тот же самый текст и прислушаться, и с другой стороны мы приходим с нашим понятием, с нашим богословием. Мы выходим в диалог, мы общаемся и понимаем, что у них что-то по-другому идет. Когда мы переходим в третий контекст, то мы снова замечаем подобное. Для меня, например, было очень интересно, когда я в Сереной Америке попал в 80-ые годы учиться. До того, мне было очень понятно и ясно, что верующий – это человек, который покаялся и возродился свыше. Попав в США, где почти все возрожденные свыше, приходилось думать, как же определить, кто на самом деле верующий, а кто нет. Контекст как бы задает определенную перспективу, как мы читаем текст, как мы определяем определенные вещи.
Диалог с разными контекстами и культурами помогает нам увидеть больше. Некоторые люди используют картину, которая, наверное, вам всем известна о слоне и пяти слепых. Каждый обнимает какую-то часть слона, и думает вот это все. И все-таки истина есть, слон есть, но каждый из них замечает только определенную часть этого всего.
Что формирует нашу линзу как читателя? Это наш контекст. Это наша община, наша церковь, в которой мы формировались и конечно сам Библейский текст. Существует процесс между этими тремя герменевтическими кругами. И когда я попадаю в новое место, в новый контекст с моим понятием общины, то замечаю, не совсем это работает, поэтому я обращаюсь обратно к Библейскому тексту и вижу, что этот текст дает мне ответы, как община веры может выглядеть в новом контексте. Тогда формируется частично новое понятие, как в практике может выглядеть община веры.
Пол Хиберт, может, некоторым из вас известен, в одной из своих книг пытается объяснить, как создается богословие. Он показывает, что у всех нас есть Библейское откровение, Библейский текст, но и есть наша культура. И вот с этой культурой с этой линзой мы подходим. Как в этой картине слепые со слоном, он показывает, что интересно общение между разными культурами, потому что они дают нам более широкое понятие этого текста. Это в принципе то, что мы в славянском Библейском комментарии принимали, как концепцию - это общинная герменевтика. Тут она шире, она глобальна, она между разными народ