Священнику всегда казалось, что впервые он ощутил благодать в раннем детстве, когда слушал музыку, которую играла его мама. Еще до своего появления на свет он слушал "мамину" музыку - она много играла на рояле, и он родился с любовью к музыке. Музыка успокаивала его сердце, вызывала восторг в его надломленной после смерти отца душе. Ведь "тайна музыки в том, что она находит неиссякаемый источник там, где речь умолкает" (Эрнст Гофман).
Его мама была пианисткой в церкви, но она играла не только церковному хору - весь мир был для нее "приходом". Мальчик всегда говорил друзьям, что мама играет для него и... его отца. И действительно, очень часто, во время исполнения церковных гимнов мать смотрела на сына таким светлым взглядом, что он замирал от счастья, а на душе становилось тепло и ярко. И тогда ему хотелось, чтобы мама продолжала играть, и чтобы благодать посетившая его сердце так внезапно - никогда не исчезала! Мальчик любил слушать музыку, которую играла его мама. И он "надеялся понять, как умеют эти руки эти звуки извлекать" (Булат Окуджава).
Вот музыка та, под которую
Мне хочется плакать и петь.
Возьмите себе оратории,
И дробь барабанов, и медь.
Возьмите себе их в союзники
Легко, до скончания дней...
Меня же оставьте с той музыкой:
Мы будем беседовать с ней. - Булат Окуджава
Она играла, и вся "светилась ровным пламенем вечного огня... излучающего неисчерпаемую духовную силу" (Композитор Аьфред Шнитке, о пианистке Марии Юдиной ). И почти никто в многолюдном храме не замечал, как оживленная счастьем сына пианистка, закрывала глаза и улыбалась. Никто, кроме ее маленького сына, всегда и пристально наблюдавшего за ее игрой. Мальчик всматривался в преображенное лицо матери, которое без слов говорило ему, что она действительно играет для них с отцом. А может быть она его видит? Ведь здесь, в церкви, они все вместе! Так было раньше, и так должно быть всегда!
Одно воспоминание детства стало для священника неисгладимым - день, когда его отец последний раз проповедовал в церкви. Особое вдохновение посетило его тогда, гонимая же безбожной властью церковь - с жаждой внимала словам своего пастыря. И мало кто обратил внимание на трехлетнего малыша, который с позволения матери-пианистки уверенно двигался к церковной кафедре. Но не церковная кафедра влекла к себе ребенка. Просто там был его отец, и мальчику вдруг сильно захотелись стать рядом с ним. А возможно, его детское сердце уже почувствовало близость страшной разлуки. Малыш подошел к отцу и стал рядом с ним. Легкая волна замешательства прошла по церкви.
Но мальчил этого не замечал, он стоял рядом со своим отцом и ощущал благодать. Ему даже казалось, что своим присутствием он помогает отцу проповедовать. Ведь "слово, идущее от сердца, проникает в сердце" (И.Низами). И вдруг отец замолчал... Он наклонился к сыну, взял его на руки, крепко обнял, а затем, обращаясь к слегка смущенной пастве сказал: «Отец Небесный носит нас на руках своих, как человек носит сына своего» (Втор.1:31). И тогда, в нарушение всех традиций церковной литургии, пианистка заиграла... Она играла музыку своего материнского сердца и все понимали, что ее посетило вдохновение, и что оно от Бога. Таким и запомнился священнику тот день - отец держал его на руках, а мама играла. Таким и запомнился прихожанам церкви его отец – держащим на руках сына и улыбающимся...
Той же ночью отца увезли... и больше он не возвращался. Но мальчик искренне верил словам мамы, что его отец жив, что он просто перешел в Вечность. Мама говорила ему также, что в церкви Господь пребывает, невидимо, и что узрит Его всякий чистый сердцем. "Смерти не будет!" - пели хористы, а мальчик уже это знал, он уже это чувствовал. Церковь его детства - стала для него местом встречи и с Богом, и с отцом; здесь совершалось чудо единения душ, разделенных смертью и пространством! Каждый раз, находясь в храме, и слушая игру своей мамы, мальчик старался поймать этот миг незримого свидания с Небом.
Пройдут годы и он станет священником, и по настоящему осознает, что его мама играла не только церковному хору, не только "общине", и не только для них с отцом. Рано овдовевшая молодая женщина вдохновенно играла Богу, играла так, что и ее душа скорбная воскресала к жизни. Ведь "совершенная музыка приводит сердце в точно такое же состояние, какое испытываешь, наслаждаясь присутствием любимого существа, то есть музыка дает, несомненно, самое яркое счастье, какое только возможно на земле" (Стендаль). С тех пор и благославлял священник всех пианистов, и молился за них особенно ревностно - благодаря своей маме, музыка которой приносила благодать и светлость в его осиротевшее после смерти отца сердце...
"Находясь в лагерях, она вырезала на нарах фортепианную клавиатуру и "играла" на ней" (Из биографии пианистки Веры Лотар-Шевченко). Неформальный священник любил читать биографии людей, оставивших светлый след в жизни многих. Он учился у них мудрости и получал вдохновение. Пианистка-француженка, Вера Лотар-Шевченко, почти уподобилась библейской Руфи и не пожелала покинуть родину своего убитого мужа. По доброй воле осталась она в Советском Союзе и в 1941 году... была репрессирована. Тринадцать лет провела эта мужественная женщина в лагерях ГУЛага. Находясь в заключении, она вырезала на нарах фортепианную клавиатуру и «играла» на ней, чтобы не потерять музыкальную форму. "Если я не занимаюсь на фортепьяно один день, это замечаю только я. Если я не занимаюсь два дня, это замечают критики. Если я не занимаюсь три дня, это замечает публика" (Игнатий Падеревский (1860–1941), польский пианист).
Когда его били фашисты
в концлагере
и ухмылялись:
«Попался...» —
он прятал одно —
свои руки костлявые,
только бы не по пальцам...
И ночью,
когда прорезался сквозь мглу
лунный крамольный краешек,
углём
он грубо чертил на полу
клавиши,
клавиши,
клавиши. - Евгений Евтушенко, "Баллада о пианисте"
Размышляя о героической судьбе легендарной пианистки, священник вспоминал и о своей матери. Она также всегда играла - несмотря на болезнь, материальные трудности и неблагодарность прихожан. И она также, до самой смерти, не покидала церковь свого погибшего в лагерях Сибири мужа. Именно в церкви она играла особенно трепетно, несмотря на почти невыносимую боль в спине. И никто не замечал даже признаков этой боли на ее лице - мощный дух преодолевал немощи ее тела. И никому она не жаловалась на свою судьбу, и денег ни у кого не просила. Зарабатывала на пропитание, как могла - давала уроки музыки, занималась переводами книг, подрабатывала... уборщицей в госпитале. Ее игру узнавали сразу - по особому, духовно-трепетному и утонченному прикосновению к клавишам. Она не преклонялась перед музыкой, которую исполняла - она благоговела перед звуками, которые научилось слышать ее сочитанное с Небом сердце. Она играла Богу, она была Его сосудом, а сквозь ее душу проходила Вечность.
"Ее звуки, пророческие и утешительные... «горы переставляли» в душах слушателей" (Из биографии пианистки Марии Юдиной). В скромности и лишениях проходила жизнь не менее известной пианистки Марии Юдиной. Говорят, что она даже не имела собственного рояля, много лет ходила в одном платье и часто недоедала. Знаменитая пианистка раздавала свои гонорары нуждающимся и считала, что настоящий художник не должен прилепляться к земному, скромность и неприхотливость - стали ее идеалом. Ведь "для ремесла и духа – единый путь: ограничение себя" (Максимилиан Волошин). По воспоминаниям ее друзей, "Юдина была непримирима ко всем проявлениям пошлости и лжи – более того, к душевной и умственной тупости (или, как говорила она, «духовному ожирению» во всех его формах)". Убожество речи лекторов, как и убожество музыкального исполнения - были для нее внешними признаками убожества духа. Она боялась посредственности.
"Странная", по мнению некоторых, пианистка - не только музыцировала, она успевала помогать страждущим, и всеми силами пыталась вызволить из ссылок репрессированных советской властью друзей. И не потому ли, как замечали ее друзья, "благодать звучала в каждом творческом движении ее личности"? В историю русской культуры Мария Юдина вошла не только как выдающаяся пианистка, но и как сильная духом женщина, уверенно плывшая против мутного течения атеизма. «Я единственная, кто работает с Евангелием в руках», - говорила она. Однажды ее спросили, как же она умудряется играть своим неправильно сросшимся пальцем, она иронически ответила: «Неужели вы думаете, что играют руками?" А после очередного концерта, принимая цветы от своих слушателей, она буквально обрушилась на зал с упреками: «Лучше бы вы отдали деньги бедным...» Читая биографию Марии Юдиной, священник вдруг вспомнил и о гениальном Бахе.
Как и весь его род, Иоганн Себастьян Бах был скромен и трудолюбив, он самозабвенно любил музыку и Бога, которому и служил своим искусством до самой смерти. И кажется, что и народ и церковь должны были восторгаться неиссякаемой музыкальной активностью маэстро. Но, к сожалению, искусного церковного органиста и музыканта, притесняли как формалисты-церковники, так и люди из "высшего света". Так и сейчас бывает... Церковные чины и завистники "смиряли" музыкального художника, лишая его должности органиста за то, что он позволял себе музыкальные "вольности" при исполнении церковной музыки, импровизируя и варьируя гармонию напевов по своему вдохновению. Это не соответствовало тогдашним канонам церкви, вдохновение - не приветствовалось, и вольнодумному музыканту постоянно об этом "напоминали". Слушая импровизации музыканта Баха, прихожане церкви покачивали головами, они не привыкли к таким "странным" звучаниям. Всю свою жизнь гениальный Бах постоянно встречал "тяжелые препятствия в осуществлении своих стремлений». Однажды, он осмелился пригласить женщину для исполнения партии сопрано в церковном хоре. В немецких церквях той эпохи - пели только мужчины, таковы были традиции и уставы церкви. В качестве эксперимента, Бах все-таки решился заменить один мужской голос в хоре - на женский. И хотя это случилось во время репетиций хора, подобные эксперименты ему строго запретили.
Несмотря на музыкальную гениальность - в невзгодах и лишених прошла жизнь великого композитора. Как и многие творческие люди, Бах умер в бедности. Но ничто не смогло сломить сильный дух гения классической музыки, ничто не смогло угасить в его сердце священную любовь к творчеству и прославлению Бога.
Меж тем, как он впустую тратил
Часы и бился горячо
За лишний гульден в магистрате.
Вязанкой дров и мерой ржи
Хотели обделить. Доплатой
Заполнен день. А для души,
Для песнопенья, для кантаты –
Лишь ночь... - Лев Болеславский (О Бахе)
"Почему так, - думал священник, - почему церковные люди не благословляли своего гениального органиста?" А может быть, как заметили восточные мудрецы, "если человек не человеколюбив, что он поймет в музыке?" (Конфуций). И почему его мама, беззаветно посвятившая себя служению церковному хору, ночами писавшая аранжировки, и отдававшая себя без остатка церкви - не находила понимания и поддержки со стороны общины? Неужели они не понимали, что руки пианистки, чтобы не потерять музыкальную форму, должны как можно больше играть, а для этого нужно не только время... Нет, в церкви «не должно быть слепых к красоте, глухих к слову и настоящей музыке, черствых к добру, беспамятных к прошлому..." (Дмитрий Лихачев). Размышляя об этом, священник погружался в молитву и благословлял пианистку церковного хора. За нее и ее семью он всегда молился особенно ревностно - благодаря своей маме, музыка которой приносила благодать и светлость в его осиротевшее после смерти отца сердце.
